Все члены оперативной группы были уже в сборе, включая троих новеньких из Мальмё. Валландер тут же этим воспользовался и сразу же собрал их на оперативку – в четверть двенадцатого, в комнате для совещаний. Для начала он рассказал о своих попытках пролить свет на то, что произошло одиннадцать лет назад и на странное поведение Сведберга. Мартинссон в этой связи сообщил, что Хуго Андерссон, один из двух полицейских, приехавших по вызову к Стриду, как удалось выяснить, работает теперь школьным сторожем в Вернаму. Второй, Хольмстрём, служит в полиции в Мальмё. Валландеру стоит с ними поговорить до того, как он поедет к родителям Исы Эденгрен.

После совещания они с Ханссоном взяли на двоих пиццу. В этот день Валландер решил точно сосчитать, сколько пьет воды и сколько раз ходит в туалет, но уже давно сбился со счета.

С трудом удалось дозвониться до Хуго Андерссона и Харальда Хольмстрёма. Никто из них не сумел припомнить хоть что-то, что могло бы пролить свет на роль Сведберга в этой истории. Оба утверждали, что им тогда показалось странным, что не возбуждали дела. Но все это было так давно, и деталей они не помнили. Валландер к тому же понял, что им не хочется говорить ничего плохого о погибшем сотруднике – если даже им было что сказать. Мартинссон нашел рапорт, написанный ими тогда. И там не обнаружилось ничего такого, чего бы они уже не знали.

В четыре часа он позвонил своему бывшему шефу, Бьорку, – тот теперь жил в Мальмё. После короткого обмена мнениями по поводу текущего дела – пять убийств! – Бьорк посочувствовал Валландеру и его группе. Потом довольно долго говорили о Сведберге. Бьорк сказал, что приедет на похороны. Валландер удивился – сам не понял почему. Но касательно жалобы на Сведберга Бьорк ничего не мог сказать. Он просто не помнил подробностей, но если уж юридическая комиссия решила оставить дело без последствий, значит, скорее всего, Сведберг действовал правильно.

В полпятого он вышел из полиции. Надо было ехать в Скорбю, но сначала он решил захватить составленный Рут Лундин список – если она его, разумеется, составила. Она открыла дверь сразу, словно ждала его в прихожей, протянула ему написанную от руки бумажку. Движения ее были нетвердыми – она уже успела выпить. Он понял, что ей неудобно приглашать его в дом, поблагодарил и закрыл за собой дверь.

На улице он остановился в тени дерева и прочитал то, что она написала своим круглым детским почерком.

И сразу увидел в середине списка знакомое имя.

Брур Сунделиус.

Он затаил дыхание.

Наконец что-то связалось. Сведберг, Брур Сунделиус, Нильс Стрид. Обдумать эту связь он не успел, потому что в кармане у него зазвонил телефон.

Это был Мартинссон. Голос его дрожал.

– Опять, – сказал он. – Опять убийство.

Было без девяти минут пять. Суббота, 17 августа.

25

Он знал, что идет на риск.

Раньше он всегда старался его избегать. Риск – для дураков. Сам он посвятил всю жизнь искусству исчезать бесследно. Но на этот раз он не мог удержаться, его захватил азарт. Осторожность можно сравнить со струной – если ее перетянуть, она лопнет.

Риск был. Очень небольшой. Настолько небольшой, что им можно было пренебречь.

К тому же цель уж слишком соблазнительная. Когда ему вручили пригласительные открытки на их свадьбу, он еле-еле удержался. Их счастье было настолько велико, что у него появилось такое чувство, словно ему нанесли унизительное оскорбление. Впрочем, так оно и было.

Потом он прочитал одно из писем, это решило все. Он узнал, что после венчания, еще до свадебного ужина, они собираются на берег фотографироваться. Только они и фотограф. И он принял решенье. Фотограф в письме даже указал точное место на карте, где он предполагал сделать свадебные фотографии. Молодая пара приняла его предложение – в четыре часа дня они будут там. Если, конечно, погода не подведет.

Он съездил туда. Фотограф описал его так подробно, что ошибиться было нельзя – длинный пустынный пляж, неподалеку – кемпинг. Сперва ему показалось, что осуществить план не удастся, но когда он подошел именно к тому участку берега, который указан на карте, то понял – риск быть обнаруженным если и есть, то очень маленький. Фотограф собирался снимать молодоженов между высокими песчаными дюнами. Конечно, на пляже могут быть еще какие-то люди, и даже наверняка будут, но они отойдут, чтобы не мешать фотографу.

Остался вопрос, с какой стороны подойти. Так, чтобы легче было скрыться. Машину можно поставить всего в каких-то двухстах метрах отсюда. Если все пойдет наперекосяк, если кто-то за ним погонится, оружие у него наготове. Машину тоже могут заметить, но на этот случай у него в запасе еще две машины, и он всегда сможет незаметно их сменить.

После первой рекогносцировки он так и не решил, откуда ему следует подойти. Но уже на второй раз он понял, что совершенно упустил из виду одну возможность. Его выход будет достоин той комедии счастья, которую он данной ему властью превратит в трагедию.

Теперь ему все стало ясно. Надо было незаметно угнать машины и поставить их в нужные места. Яму, прикрытую пленкой и тонким слоем песка, он должен выкопать накануне. Там уже будет лежать оружие.

Единственное, в чем он не был уверен, – это погода. Но нынешний август выдался на редкость погожим.

Рано утром в субботу семнадцатого августа он вышел на балкон. Тучи, собравшиеся за ночь, постепенно рассеивались. К полудню наверняка распогодится. Все должно пройти так, как он задумал. Он вернулся в свою изолированную от всех звуков комнату, лег и еще раз прокрутил в голове события, которым предстояло разыграться днем.

Их обвенчали в два часа в той самой церкви, где она девять лет назад приняла конфирмацию, правда, тот священник уже умер. Но у ее жениха был дальний родственник, тоже священник, с удовольствием согласившийся их обвенчать. Все шло просто замечательно, церковь была битком набита родственниками и друзьями. Фотограф тоже пришел, он беспрерывно щелкал фотоаппаратом, но в голове уже прикидывал композицию самых главных фотографий, тех, что собирался сделать на берегу. Он не первый раз организовывал там свадебные съемки, но почти никогда ему не везло с погодой так, как на этот раз.

Они приехали на море около четырех. В кемпинге стояли палатки и машины, было полно народу. Внизу на пляже играли дети. В воде плескался одинокий купальщик. Они поставили машину и пошли следом за фотографом. Невеста сняла туфли и подобрала платье, чтобы не запутаться в подоле. Фата развевалась на ветру. Наладить штатив заняло всего несколько минут. Фотограф поставил белый экран, чтобы сделать освещение мягче. Здесь никого не было, только из кемпинга доносились детские крики и звуки радио. Купальщик подплыл поближе к берегу, но он им нисколько не мешал.

Все было готово. Фотограф ждал у камеры. Жених протянул невесте зеркальце, чтобы она поправила фату. Одинокий пловец теперь выходил из воды. Он подошел к лежащему на песке полотенцу и сел к ним спиной. В зеркальце невеста увидела, что он начал копать в песке яму.

Наконец, фотограф объяснил им, что за снимки он рассчитывает сделать. Они немного поспорили – надо им улыбаться или нет. Фотограф предложил сделать оба варианта. Он посмотрел на часы – десять минут пятого. Времени более чем достаточно.

Он сделал первый снимок и готовил второй, когда мужчина с полотенцем встал и медленно побрел вдоль берега. Когда фотограф попросил их улыбнуться, невеста заметила, что пловец вдруг повернул. Фотограф уже хотел нажать затвор, но она предостерегающе подняла руку – лучше подождать, пока он пройдет. Пловец шел теперь прямо к ним, держа полотенце в руке. Фотограф оглянулся на него, улыбнулся и вновь повернулся к молодоженам. Тот улыбнулся в ответ, отвел полотенце и выстрелил фотографу в затылок. Потом подошел ближе и застрелил молодоженов. Слышны были только сухие щелчки. Он огляделся. Никого. Никто ничего не видел.

Он, не торопясь, пошел к ближайшей дюне. За дюной его невозможно увидеть из кемпинга. Перевалив за гребень, он побежал. Добежав до машины, он сел за руль и уехал.